Дом 7 по Хохловскому переулку имеет длинную историю, насчитывающую 350 лет. Он стал свидетелем многих событий русской истории, которые проходили не только вокруг, но и в его стенах. Можете себе представить, что стены этого дома, которые видим мы, помнят людей времен царя Алексея Михайловича.
В 1998 г. большое исследование по истории дома провела искусствовед Г. И. Науменко. Это не единственное исследование, проводившееся за время существования дома. Но, начнем обо всем по порядку.
В современном своем виде дом, можно сказать, состоит из двух частей: огромных палат 17 века и пристроенной части 19 века. Палаты по традиции называют «палатами дьяка Украинцева», хотя дьяк, судя по всему, был не первым лицом, который обитал в доме. Датой постройки дома считается 1665 год, современными источниками это невозможно подтвердить, предположительно, эти сведения исходят из несохранившихся источников 18 века. Точный заказчик палат неизвестен, сам дьяк Украинцев получает палаты и поселяется в них ближе к 1690-м годам. Науменко, исследуя владельцев местных дворов, выдвигает предположение, что наиболее возможным заказчиком мог быть князь Никита Иванович Одоевский, опираясь помимо того, что дворы остальных владельцев не совпадали с указанным местом, но еще и на то, что двор с палатами ранее принадлежал боярину Федору Ивановичу Шереметеву, который приходился князю Одоевскому тестем. Вообще, биографии многих людей, тем или иным образом, связанных с палатами сами по себе настолько интересны, что каждая может представлять собой отдельную статью, которые, не исключено, в дальнейшем будут добавлены на сайт.
Дьяк Украинцев поселился на Хохловке примерно в первой половине 1690-х годов. В 1700 г. за заключение тридцатилетнего мира с Турцией, который предотвратил гонения на христиан, он получил в дар от иерусалимского патриарха Досифея ковчег с мощами Марии Египетской, который хранился в его доме вплоть до 1707 г., когда он передал его в дар Сретенскому монастырю на вечное поминовение его предков и самого себя. Год спустя он скончался во время посольства в Венгрию.
Так как он не оставил наследников палаты отошли в казну. Но уже в 1709 г. были пожалованы Петром I будущему генерал-фельдмаршалу князю Михаилу Михайловичу Голицыну-старшему. Но поселился там князь тогда, когда царский двор (уже при Петре II) переехал в Москву. Голицын расширил территорию своих владений, приобретя смежные дворы.
Князь умер в 1730 г. и двор перешел вначале к его второй жене Татьяне Борисовне Куракиной, а после ее смерти в 1757 году к его сыну Александру.
В 1768 году Александр Голицын продал дом Московской конторе Коллегии иностранных дел. В доме был сделан ремонт, причем для сокращения расходов на него многое было взято с разбиравшихся в тот момент в Кремле зданий приказов 16-17 вв., и размещен архив.
Архив стал знаменательным местом. «В конце XVIII века архив превратился в крупный научно-исторический и культурный центр Москвы. Этому способствовала и обстановка всеобщего подъема культуры и просвещения в России, и становление отечественной исторической науки, делавшей заметные успехи, и выросший интерес наиболее передовых кругов русского общества к прошлому своей страны». (С.Р. Долгова, статья «Александр Федорович Малиновский» в книге А.Ф. Малиновского «обозрение Москвы», М. 1992 г., стр. 181) О работниках именно этого архива писал Пушкин «архивных юношей толпою». Многие из этих «архивных юношей» стали в последующем выдающимися деятелями русской культуры, русской истории. Да и среди посетителей архива можно было встретить и Карамзина (кстати, это одно из немногих сохранившихся в Москве зданий, связанных с Карамзиным), и Пушкина (здесь он работал над «Капитанской дочкой» и «Историей Пугачевского бунта»), и Жуковского (который не только посещал архив сам, но и привозил сюда своего ученика цесаревича Александра Николаевича, будущего Александра II), и историков Соловьева и Бартенева. В разные годы архив посещали император Священной Римской империи Иосиф II, канцлер Германии Бисмарк, российские монархи. Всех и не перечислить.
Кстати, одним из архивных юношей был князь Владимир Федорович Одоевский, и, возможно, он точно знал, принадлежали ли палаты его предкам. Позднее, уже во времена Юргенсона, Одоевский сотрудничал с Петром Ивановичем, в частности, работал над музыкальным словарем, о чем упоминает в своем дневнике.
Достаточно сильно архив пострадал в 1812 году. Сам дом уцелел в пожаре Москвы, но часть хранилищ были разграблены. Сгорел флигель служителей архива, его в 1813 году восстановил знаменитый архитектор Жилярди.
С расширением фондов архива, потребовалось более подходящее здание, и здание старинных палат было продано Московскому отделению Императорского Русского музыкального общества, которое, помимо прочего, намеревалось устроить здесь консерваторские классы. Сюда перебралась и нотопечатня Юргенсона.
Но для консерватории здание оказалось не очень подходящим, не было помещений для концертного зала, а ломать старинные палаты было запрещено. Вскоре было выбрано другое место, где консерватория находится и ныне. К этому моменту предприятие Юргенсона уже вовсю развернулось на новом месте, и основатель московской консерватории, Николай Григорьевич Рубинштейн, предложил Петру Ивановичу, который к тому же был и одним из директоров Московского отделения РМО, выкупить здание для его музыкального издательства.
Юргенсон решился несмотря на большой риск, ведь, если бы его предприятие пошло не очень успешно, он не смог бы выплатить за дом. Но судьба благоволила ему, как она всегда и благоволит к человеку, который своим трудом пробивает дорогу, и он выплатил за дом даже ранее срока, в течение лишь 10 лет вместо 30.
Юргенсон пристроил к палатам типографский корпус. Постройка была выполнена по проекту друга Чайковского архитектора Клименко.
С тех пор в доме находилось издательство Юргенсона вплоть до национализации 1918 года. Теперь список знаменитых посетителей дома пополнили музыканты и композиторы. Список этот очень велик, многие издавались у Юргенсона, но один очень важный момент в истории дома стоит отметить особо. Дело в том, что в доме жил П.И. Чайковский. Да-да, именно жил. Жил он, конечно, не постоянно, наездами, когда приезжал в Москву, но для него здесь специально была построена двухкомнатная пристройка с отдельным входом, чтобы он мог приходить как к себе домой. Чайковский сам выразил желание, бывая в Москве, останавливаться не в гостиницах, а именно у Юргенсона, и Юргенсон построил для него эту пристройку. Интересно, что этот факт почему-то мало известен. На доме висит лишь табличка, что здесь, в архиве иностранных дел, работал А.С. Пушкин, кстати, при этом не отмечен ни Карамзин, собиравший здесь материал для своей «Истории государства Российского», ни многие другие. Конечно, если отметить всех, побывавших или живших, работавших в доме, то придется весь дом заковать в панцирь табличек. Но вот то, что в доме, посещая Москву, жил П.И. Чайковский, об этом, увы, ни слова.
Интересен и тот факт, что на территории усадьбы П.И. Юргенсон поставил одну из первых в Москве электростанций.
После смерти Петра Ивановича его дело продолжили его сыновья Борис (крестник П.И. Чайковского) и Григорий. На территории усадьбы были построены еще два дома, дома 9 и 11 по Колпачному переулку. Дом 9 был построен для Григория Петровича, а дом 11 для дочери Петра Ивановича Александры, которая на тот момент была замужем за известным окулистом Константином Владимировичем Снегиревым. На одном из этажей был кабинет Снегирева (сама клиника находилась в другом конце переулка), на другом – мастерская Александры Петровны: она была художницей, дружила с Суриковым и Васнецовым. Ее портрет работы Сурикова выставлен в Русском музее в Петербурге, а его портрет ее работы хранится в Третьяковской галерее. В свое время Александра Петровна расписала потолки палат в русском стиле, к сожалению, росписи эти после многих лет советской власти не сохранились, остались лишь отдельные их описания. Дом Снегирева упоминается в романе Шолохова «Тихий Дон», его герой Григорий Мелехов лечит глаза в Москве именно у Снегирева. Это момент из биографии самого Шолохова, которого еще до революции мальчиком привозили лечить зрение к Снегиреву. Лечился у Снегирева и знаменитый Лев Тихомиров, бывший сначала теоретиком «Народной воли», но потом, за границей, отошедши от революционных дел, испросил дозволения Александра III вернуться в Россию, где стал журналистом монархического толка.
В 1918 году после национализации на базе фирмы Юргенсона организуется Музыкальный отдел Наркомпроса. Потом отдел перешел в Музиздат, который позднее стал именоваться издательство «Музыка».
Позднее, вплоть до конца двадцатого века в доме размещалась типография №1.
©Леонид Шабаев